Цифровые микроскопы сканируют причудливые, выстроенные по каким-то неведомым математическим алгоритмам узоры раковин улиток-конусов, ощупывая дигитальным глазом изящнейшие оболочки смертельно опасных, ядовитых хищников; компьютерная программа анализирует данные, переводя их в визуальные образы и звуковые сигналы, которые транслируются на мониторы и через динамики соответственно; поскольку природные узоры не идеально правильны, в этой странной аудио- и видеосистеме тоже предусмотрено право на ошибку. Объявляя сбои и изъяны самой сутью природы, глитч-арт, обыкновенно выглядящий как дизайнерская безделица, в руках ::vtol:: обнаруживает свою философскую натуру. Голос обретают не только молчаливые брюхоногие семейства Conus, но и радиометки, превращенные в колокольчики кибернетической «музыки ветра», электромоторы постоянного тока, становящиеся трубами электромагнитного органа, пиритовый диск, по которому, как по грампластинке, скользит лазерная игла — многие работы ::vtol:: кажутся футуристическими музыкальными инструментами. И довольно часто они звучат в сотрудничестве со зрителями, переводя нашу хаотическую активность в социальных сетях или производимые нами шумы на язык электронно-вычислительной музыки.
Не вдаваясь в технические подробности того или иного устройства по извлечению звука из феномена квантовой запутанности или теории вероятностей, можно сказать, что у ::vtol:: звучит все, и Кольская сверхглубокая скважина готова превратиться в электронную пятиголосную фугу бурения крохотных осколков керна. Неким ключом к этому криптотехническому музыкальному творчеству может служить объект (или скорее персонаж, потому что здесь невозможно отделаться от ощущения, будто все роботизированные конструкции наделены какой-то субъектностью) по имени Collector, встречающий посетителя при входе. Опутанная проводами металлическая тренога усердно вертит головкой микрофона во все стороны, ловя в окружающем пространстве самые громкие звуки и семплируя собранный материал в композициях, где отсутствуют интервалы, то есть тишина. И это в каком-то смысле ответ главному произведению музыкального авангарда XX века, «4’33″», а также всем служителям абсолютного Ничто, кто вдохновлял Джона Кейджа,— вплоть до Казимира Малевича: абсолютное Все эпохи big data, какое, наверное, раздавило бы нас своей чудовищной тотальностью, если бы трудолюбивый Collector не уничтожал бы свое собрание после воспроизведения и не принимался бы за новый поиск.
